— Дейв, — прошептала Сюзан. — О, Дейв, извини, что же я наделала?

Дейв осел на пол, попытался встать, а потам повалился лицом вниз. На груди курилась маленькая дырочка, зато на спине зияла огромная дыра, красно-черная, с обугленными клочьями одежды вокруг, словно она не выстрелила в него, а ткнула раскаленной кочергой.

— Дейв, — прошептала она. — Дейв, я…

— Сюзан, берегись! — крикнул Роланд.

Эвери, не поднимаясь с карачек, он рванулся вперед и схватил ее за бедра. Пол ушел из-под ног Сюзан, она плюхнулась на задницу, оказавшись с ним лицом к лицу… с его выпученными глазами, щеками в оспинах, идущим изо рта чесночным запахом.

— Боги, да это девка, — прошептал он и потянулся к ней. Она вновь нажала на спусковой крючок револьвера Роланда, опалив свое пончо и пробив дыру в потолке. Вниз посыпалась штукатурка. Пальцы-сосиски Эвери сомкнулись на ее горле, где-то далеко Роланд выкрикивал ее имя. У нее оставался только один шанс. Если оставался.

Один и нужен, Сью, раздался в голове голос отца. Один и нужен, дорогая.

Взведя курок большим пальцем, она вдавила ствол в дряблую плоть под подбородком шерифа Херка Эвери и нажала на спусковой крючок.

Сгустки крови, ошметки мозга, куски костей полетели во все стороны.

Эвери повалился ей на колени, тяжелый и мокрый, как кусок сырого мяса. Она чувствовала, как ей печет лицо. Где-то внизу заплясали язычки пламени.

— На столе! — кричал Роланд, изо всех сил тряся решетку. — Сюзан, кувшин с водой на столе! Ради твоего отца!

Она вылезла из-под Эвери, поднялась, поплелась к столу с горящим подолом пончо. Пахло паленой тканью, и она, в самом дальнем уголке мозга, похвалила себя за то, что завязала волосы узлом на затылке.

В кувшине оказалась не вода, а грэф. Она вылила его на пончо, огонь зашипел и потух. Сюзан скинула пончо вместе с сомбреро. Вновь посмотрела на Дейва, с которым выросла, которого даже в незапамятные времена поцеловала за конюшней Хуки.

— Сюзан! — резкий, настойчивый голос Роланда ворвался в ее воспоминания. — Ключи! Быстрее!

Сюзан схватила со стены связку ключей. Подошла к камере Роланда и протянула ее сквозь решетку. В воздухе стоял запах порохового дыма, паленой шерсти, крови. При каждом вдохе желудок Сюзан сводило судорогой.

Роланд выбрал нужный ключ, просунув руку между прутьями, вставил его в замочную скважину. Мгновением позже выскочил из камеры, коротко обнял Сюзан, аккурат в то мгновение, когда из ее глаз брызнули слезы. Освободил Катберта и Алена.

— Ты ангел! — Ален крепко прижал ее груди.

— Только не я. — Сюзан уже не плакала, а рыдала. Она сунула револьвер в руку Роланда, твердо зная, что никогда больше не прикоснется к нему. — Мы с ним играли в детстве. Он никогда не дергал за косички. И вырос хорошим человеком. А теперь я убила Дейва, и кто скажет об этом его жене?

Роланд обнял ее, долго не отпускал.

— Ты выполнила свой долг. Если б не он, то мы. Или ты этого не знаешь?

Она кивнула, прижимаясь к груди Роланда.

— Эвери, его мне ничуть не жалко, но Дейв…

— Пошли. — Роланд увлек ее к двери. — Кто-нибудь может отличить выстрелы от разрывов петард. Их поджигал Шими?

Сюзан кивнула.

— Я принесла вам одежду. Пончо и шляпы.

Сюзан поспешила к двери, открыла ее, выглянула, посмотрела направо, налево, выскользнула в темноту.

Катберт взял обгорелое пончо, накрыл им лицо Дейва.

— Не повезло тебе, парень. Оказался меж двух огней, не так ли? Человеком ты был неплохом.

Сюзан вернулась, нагруженная одеждой, которую привезла на Капи. Шими без всякого напоминания отправился выполнять ее следующее поручение. Если этот парень — полоумный, думала она, то ей доводилось знать многих людей, у которых ума на четверть, а то и на осьмушку.

— Где ты это все взяла? — спросил Ален.

— В «Приюте путников». Брала не я, Шими. — Она раздала шляпы. — Поспешим.

Роланд, Катберт и Ален уже надели пончо. В шляпах, надвинутых на лоб, они ничем не отличались от ковбоев, фермеров, скотоводов феода.

— Куда теперь? — спросил Ален, когда они вышли на крыльцо. Темная улица оставалась такой же пустынной: выстрелы не привлекли внимания.

— Для начала к Хуки, — ответила Сюзан. — Ваши лошади там.

По улице они двинулись вчетвером: Шими уже увел мула. Сердце Сюзан громко билось, она чувствовала выступивший на лбу пот, но внутри все холодело. Какими бы ни были ее мотивы, она совершила убийство, оборвала в этот вечер две жизни, пересекла черту, ступила на тропу, с которой нет возврата. Она сделала это ради Роланда, ради своего возлюбленного, она это знала, но знание это не приносило ей утешения.

Будьте счастливы вместе, вы — неверные, вы — прелюбодеи, вы — убийцы. Я проклинаю тебя этим пеплом.

Сюзан схватила Роланда за руку, а когда он пожал ее, ответила тем же. А потом посмотрела на Демоническую Луну, злобное лицо на огромном диске, из оранжево-красного становящемся серебряным, и подумала, что, нажимая на спусковой крючок, посылая пулю в грудь Дейва Холлиса, она заплатила за свою любовь самым дорогим, что только у нее было, — душой. И если Роланд покинет ее теперь, проклятие тетки исполнится — останется один пепел.

Глава девятая. ПРАЗДНИК ЖАТВЫ

Когда они вошли в конюшню, освещенную одним тусклым газовым рожком, тень выступила из одного из стойл. Роланд тут же выхватил оба револьвера. Шими несколько мгновений смотрел на них, держа в одной руке стремя. Затем его лицо осветила широкая улыбка, глаза сверкнули счастьем, и он бросился к ним.

Роланд сунул револьверы в кобуру и уже приготовился обнять юношу, но Шими проскочил мимо него и упал в объятия Катберта.

— Ой, ой. — Катберт сначала притворно покачнулся, потом обхватил Шими и поднял его в воздух. — Ты чуть не сбил меня с ног, парень!

— Она вас вытащила! — воскликнул Шими. — Я знал, что вытащит, знал! Хорошая, умная Сюзан! — Шими посмотрел на Сюзан, стоявшую рядом с Роландом. Все еще бледную, но уже совладавшую с нервами. Вновь повернулся к Берту, звонко чмокнул его в лоб.

— Ой! — воскликнул Берт. — А это за что?

— Потому что я тебя люблю, добрый, хороший Артур Хит! Ты спас мне жизнь!

— Ну, может, и спас, — Катберт рассмеялся, его большое сомбреро сбилось на затылок, — но если мы и дальше будем торчать здесь, ты снова можешь ее потерять.

— Лошади оседланы, — доложил Шими. — Сюзан велела заседлать их, и я это сделал. Сделал как полагается. Осталось только пристегнуть это стремя к седлу мистера Ричарда Стокуорта. То, что висит сейчас, истерлось и может оторваться.

— С этим успеется, — Ален взял стремя из рук Шими, повернулся к Роланду. — Куда теперь?

Роланд предложил вернуться в мавзолей Торина. Лицо Шими перекосило от ужаса.

— На кладбище? Когда в небе полная Демоническая Луна? — Он так замотал головой, что с нее слетело сомбреро. — Там же мертвецы, сэй Диаборн. Если докучать им, когда в небе Демон, они могут подняться и пойти!

— В любом случае нам соваться туда не надо, — поддержала его Сюзан. Женщины из города должны усыпать дорогу от Дома-на-Набережной до кладбища цветами, прибраться в мавзолее. Олив будет руководить ими, если сможет, а если нет: так не обойдется без моей тети и Корал Торин. С этими дамами встречаться нам ни к чему.

— Хорошо. Тогда на лошадей и в путь. Подумай, Сюзан. И ты, Шими. Нам нужно место, где мы могли бы спрятаться до рассвета, и при этом такое место, куда мы можем добраться меньше чем за час. Не на Великом Тракте и в любом направлении от Хэмбри за исключением северо-запада.

— Чем тебя не устраивает северо-запад? — спросил Ален.

— Потому что туда мы поскачем сейчас. Есть одна работенка… и мы дадим им знать, что это наша работа. И прежде всего Элдреду Джонасу, — сухо улыбнулся Роланд. — Я хочу, чтобы он понял — игра закончилась. Никаких «Замков». Настоящие стрелки уже здесь. Посмотрим, сумеет ли он противостоять им.